Всякая наука хранит примеры своего использования в целях антигуманных, противозаконных и безнравственных. Результат подобного применения научных (или паранаучных, или псевдонаучных) методов, безусловно, по определению нужно считать отрицательным. Но так как отрицательный результат – тоже результат, следует изучать и его, не создавая при этом малейших предпосылок к распространению или дальнейшему негативному совершенствованию.
…Тюремная камера (в данном тексте под тюремной понимается камера следственного изолятора, в соответствии с ее сленговым, "народным" названием) является местом сосредоточения отрицательных процессов. Отрицательных с точки зрения криминологии, педагогики и общественной морали. Собственно, все социальные процессы, протекающие в камере, либо нейтральны, либо отрицательны. Положительных процессов там не может быть в принципе. Нечеловеческое бытие определяет нечеловеческое сознание.
С позиций тюремной администрации все негативные явления в среде заключенных классифицируются определенным образом, причем эта классификация не совпадает с официально-правовой. Например, информация о наличии в камере наркотических средств (а это явное указание на признаки уголовного преступления) вызывает у тюремщиков весьма сдержанную реакцию, а иногда и полную апатию.
Информация же о наличии спиртных напитков (любых, переданных с "воли" или примитивно изготовленных самостоятельно) является мощным стимулом для решительных действий. Хотя хранение и употребление спиртного может повлечь только меры дисциплинарного воздействия.
Объяснение этому парадоксу имеется: для тюремщиков правовая оценка любых событий и фактов не является значимой. Тюрьма слишком закрытое учреждение, чтобы всерьез воспринимать необходимость соблюдения в ней писаных законов. Ответственность за их нарушение все равно не наступит, так как никто, кроме посвященных, об этом не узнает. Поэтому тюремщики ориентируются не на формальную оценку противоправных действий, а на реальные или возможные последствия этих действий.
Употребление заключенными наркотиков для администрации опасности не представляет, все распространенные препараты не вызывают агрессивных реакций. Употребление же в тюрьме алкоголя крайне опасно. Его действие по схеме: торможение коры головного мозга и освобождение подкорковых процессов от контроля, слишком часто приводит к вспышкам агрессии, причем агрессии неуправляемой. Пьянка в камере – это почти всегда "разборки", драки, избиения, истязания, а иногда и причинение тяжких телесных повреждений и даже убийства.
Стремление зэков (не всех, конечно, но преобладающего числа) к употреблению спиртного ярко выражено, постоянно и неистребимо. Законные методы борьбы с этим явлением громоздки, сложны, трудоемки и мало эффективны. Поэтому, как правило, администрация тюрьмы наряду с их использованием применяет и другие: избиения и пытки заключенных. О законности таких методов говорить, конечно, не приходится, но педагогическое значение (или лжепедагогическое, смотря, что понимать под конечной целью тюремной педагогики) достаточно высоко. Подобные экзекуции, казалось бы, надолго пресекают попытки употребления алкоголя даже у стойких любителей выпивки. Как будто ослабляя желание выпить. На самом деле желание не только не ослабляется, а возрастает, по принципу: запретный плод сладок. Сокращаются (или маскируются) лишь конкретные действия, направленные на приобретение и употребление спиртного. Да и то не надолго. Экзекуция оказывает влияние не на угнетение или формирование желания, а на выработку условного рефлекса на неудачную реализацию такого желания. Борьба идет с вершками, корень зла сохраняется.
…В одном из следственных изоляторов (время, место действия и даже
намеки на конкретных лиц по понятным соображениям не указываются) несколько сотрудников, имеющих представление о психологической составляющей описанной выше проблемы и в какой-то степени владеющих специальными знаниями и навыками, попытались в корне изменить методы противодействия стремлению заключенных к выпивке. Изначально это было цинично-насмешливо названо "тюремное кодирование". Суть его заключалась в следующем.
В камере (в данном случае только в общей камере, где количество зэков было больше тридцати), в которой изымалась брага или уже состоялась пьянка с последующими "разборками", визуально отбирались ее лидеры. Здесь термин "лидеры" использован неточно, речь идет вообще о людях, имеющих какой-то общественный "вес" и влияющих (или предположительно влияющих) на поведение сокамерников. Определение таких людей абсолютно несложно, жесткая камерная иерархия четко распределяет их по спальным местам в соответствии с их относительной комфортабельностью.
Затем их выводили из камеры, всегда в количестве восьми или шестнадцати человек, после чего конвоировали в безлюдный коридор длиной почти сто пятьдесят метров. Зэки (иногда испытывая тяжелый похмельный синдром) разбивались по парам, и им ставилась задача. С использованием мегафона, громко и грубо. Для дополнительного устрашения неподалеку кинолог держал на поводке злобную собаку.
Сотрудники (15 – 20 человек), оснащенные резиновыми палками, равномерно распределялись вдоль коридора. Зэкам давалась команда "Марш!", и они попарно, по очереди, держа руки за головой, максимально быстро бежали по коридору, громко и внятно выкрикивая: "Спорт – здоровье! Водка – яд!.. Спорт – здоровье! Водка – яд!". При этом того, кто бежал вторым или выкрикивал девиз не слишком старательно, "судейская бригада" больно била палками по ягодицам и "подбадривала" грубыми и оскорбительными командами. (Следует заметить, что нанесение ударов только в части тела, не связанные с жизненно важными органами, было обязательным. Положение рук за головой также не носило характер издевательства, хотя и выглядело таковым. Это делалось с целью исключить инстинктивную попытку защититься руками от ударов, что могло привести к переломам костей предплечья).
Таким образом, зэки дважды пробегали коридор туда и обратно, "наматывая" более пятисот метров интенсивного бега. Для нетренированных, привыкших к вынужденной гиподинамии заключенных это становилось жестоким испытанием. Упавших поднимали ударами палок, ног и грубыми командами.
Далее, не давая восстановиться, зэков снова заставляли бежать, на этот раз увеличивая стимул к победе в забеге. Финишировавший первым больше не бежал, проигравший же продолжал участвовать в беспощадной системе "полуфиналов" и "финала". По окончании "состязаний" абсолютно утратившие волю, еле стоящие на ногах зэки долго еще маршировали строем по коридору, громко скандируя: "Спорт – здоровье! Водка – яд!".
Применение данного метода помимо педагогического (?) влияния предполагало и другое. Под воздействием резких физических перегрузок и вызванных ими кислородного голодания, гипертонии, стенокардических проявлений, боли от ударов и падений, тошноты, головокружения, а также жесткого подавления морально-волевой сферы психики деятельность коры головного мозга тормозилась до степени сумеречного сознания, и в подсознание агрессивно вводилась код-программа "водка – яд". О гуманности и законности лучше промолчать, эти рассуждения не к месту. Научность метода весьма сомнительна: теория отсутствует, методика не определена, имеются только разрозненные случаи практического применения. Но как бы там ни было, опыт многократного повторения с разными группами дал очень высокие результаты – желание употреблять алкоголь заметно снижалось, о чем свидетельствовало отсутствие рецидивов, отзывы самих заключенных и анализ информации негласного характера.
Эффект был настолько высок, что позже по аналогичной схеме "психотерапевты" стали кодировать зэков от беспредела (вот ноу-хау!)
В данном случае поводом к кодированию служили несправедливость, унижения и издевательства в камерах. Код-программа соответственно менялась, здесь кодовыми словами были: "Каждый беспредельщик – скрытый пидараст!" (последнее слово является в местах лишения свободы едва ли не самым тяжким оскорблением). Эффект был не ниже. Дружбы и согласия после "сеанса" в камере, конечно, не наступало, но издевательства прекращались полностью.
Нравственная проблема соответствия цели и средств ее достижения вечна. Поэтому, несмотря на то, что насилию нет оправдания, не следует однозначно строго судить описанную деятельность, цель-то ее была вполне гуманна и справедлива. Наверное, в чем-то все же верна забытая русская пословица: "Волкодав – прав, а людоед – нет" (В.И. Даль). Да и положительный результат был налицо. А победителя, как известно, не судят.