Жека готовился «откинуться». До долгожданной свободы оставалось две недели. Всего каких-то четырнадцать дней! И в эти последние дни он просто не знал, куда себя деть от нетерпения. Причина была не только в приближении долгожданного мига свободы. И даже не столько в ней. Причина была в Миле, потому что Мила обещала за ним приехать. Так сказать, самолично встретить его прямо у тюремных ворот.
Ах, Мила!.. Очаровательная, стильная, веселая и совершенно безбашенная в любви. Да, да, у них без всяких сомнений была любовь! Все те полтора года, пока он сидел в тюрьме, она писала ему по 2-3 письма в неделю. И посылки посылала. И передачи. И гнёздышко дома обустраивала в ожидании его возвращения. И романов ни с кем не крутила, ждала честно. Он это точно знал – был рядом с ней один верный человечек, который вёл «дневник наблюдений» и периодически Жеке обстановку докладывал.
Вот только на свидания Мила не приезжала. Категорически и в резкой форме отказывалась от всех Жекиных приглашений. «Ни ногой, говорит, в тюрьму. Меня от одного вида тюремных стен выворачивает. Уж лучше полтора года потерпеть в разлуке, зато как потом при встрече оторвёмся! Ждут же некоторые парней из армии, и ничего дожидаются. И подольше, бывает, ждать приходится. И вообще, чем дольше терпишь, говорит, тем больше кайфа». Такая вот своеобразная женщина была эта Мила.
А уж как Жека её любил! Словами не передать. Писал письма, конечно. Во сне видел. Мечтал так, что от фантазий ноги подкашивались. К концу первого полугодия отсидки даже стихи начал писать, чего отродясь не бывало… И вот до долгожданной встречи осталось всего 2 недели, каких-то 14 дней. Жека уже вовсю прокручивал в мыслях красивый видеоролик, в котором Мила в нарядном платье бросалась ему навстречу прямо у тюремных ворот и припадала к его губам в жадном поцелуе, как вдруг случилось самое настоящее ЧП.
Соседу по бараку где-то удалось раздобыть пару бутылок самогонки к своему дню рождения, и он устроил небольшой сабантуйчик «для своих», в число которых входил и Жека. И всё бы ничего, только кое-кто слегка перебрал на «вечеринке» и затеял потасовку, и Жека как-то неожиданно для себя оказался в её эпицентре. Из потасовки все вышли живыми и почти невредимыми – кто с синяками, кто с царапинами, кто с ушибами. А вот Жеке по закону подлости крупно не повезло – ему порвали нижнюю губу. В самом прямом, некрасивом, кровавом смысле. И что самое обидное – совершенно незаслуженно. Просто тупо и неудачно попал под горячую руку одному из самых активных дебоширов...
На утро губа нестерпимо болела, надорванный кусок плоти кровоточил и уродливо полувисел-полулежал на подбородке. Но самым ужасным была охватившая Жеку паника – как он предстанет перед своей Милой таким уродцем?! Какая вообще может быть речь о нежностях с таким квазимодой?! Картинки со страстным поцелуем после долгой разлуки мгновенно трансформировались в Жекином воображении в нечто-то невообразимое. Вот нарядная Мила бросается к нему навстречу и …отшатывается в испуге и отвращении, увидев его изуродованный рот. Ужас!...
В таком отчаянном положении Жека оказался впервые. Кое-как смыв засохшую кровь сразу после утренней проверки он побежал к лагерному фельдшеру. Тот посмотрел на Жеку, повздыхал, поцокал и сказал:
- Парень, ты знаешь что? Ты себе губу пластырем залепи, авось срастется как-нибудь. А потом выйдешь, тебе какие-нибудь нормальные врачи всё красивенько перешьют…если денег у тебя, конечно, на это хватит. А я тебе ничем не помогу, уж ты не обессудь…
Жека вернулся в свой барак совершенно убитый. Губа нестерпимо болела, на душе было отвратительно и не было никакого понятия о том, что делать дальше. И тут один симпатизирующий ему парнишка вдруг подал идею.
- Чё загрустил, Жека? Губа болит? Дак ты сходил бы к дяде Толе, может он тебе чего наколдует?...
Жека аж подпрыгнул. Дядя Толя! Как же он не подумал о нём сразу! Может и правда чем поможет, ведь у него же золотые руки!!!
Дядя Толя был местным знахарем-самоучкой, который и вывихи вправлял, и правильный диагноз по глазам определял, и даже камни из почек мог вывести – был однажды и такой случай. На зоне он был давно, сидел за двойное убийство, к медицине отношения никогда не имел – «в миру» занимался перегонкой иномарок из Европы. Лечить людей начал уже за решёткой. Сам удивлялся своим внезапно проявившимся способностям, даже пытался отмахнуться от них, но народ каким-то чудесным образом в одночасье узнал о его целительских способностях и потянулся к нему вереницей…
Дядя Толя напрямую никому в помощи не отказывал, но лечил не всех. Если честно, то Жека даже не был уверен, что дядя Толя с ним вообще разговаривать будет, не то, чтобы поможет его сложному случаю. Но надежда, внезапно шевельнувшаяся в сердце, требовала немедленных действий. И Жека пошел сдаваться на милость дяде Толе.
