Чем заняться ищущей и жаждущей действий душе в заключении? Ведь условия неволи воспитывают волю в человеке, учат любить жизнь и ценить свободу. Сильную волю к жизни и  стремление к свободе рождают темничные стены заточения.

Однажды я воспринял строки поэта Заболоцкого как призыв к действию: «душа обязана трудиться: и день и ночь, и день и ночь!..» И с тех пор всегда нахожу для себя занятия: скучные и увлекательные; трудные, но захватывающие; полезные, а порой и пустые – разные. Лишь бы день проходил в трудах, в делах и приятных заботах. Что особенно важно в условиях неволи. Как быть тому, кто лишился всего, попав за решетку?! Всего – это не квартиры, работы, жены и денег, потраченных на адвокатов и иные хитрые способы высасывания средств из подследственных и осужденных. Лишиться всего – значит утратить привычный ход и образ жизни, сменить любимый удобный костюм на обезличивающую робу, пожертвовать своими мечтами и жизненными целями ради сомнительного искупления эфемерной вины, изменить свой успешный порядок мыслей, утратить социально-полезные связи и даже родственные отношения. Лишиться всего – это риск потерять самого себя, это угроза деградации собственной личности.

Люди в неволе из субъектов превращаются в объекты: в объекты воздействия, принуждения, воспитания и перевоспитания, исправления. Хотя вместо воспитательного процесса, призванного слепить из преступника – законопослушного и правосознательного гражданина, система чаще применяет дрессировочные методы: обучение командам и их неукоснительному выполнению. Система создает ряд условных рефлексов у человека, как Павлов изучал условные рефлексы на подопытных собаках. Система создает рефлектированных ублюдков – тех, кто по сигналу трещащего звонка идут к блюду, кто питается у блюда и из блюда, кто есть государственные харчи, ни прилагая для этого никаких трудовых усилий. Системе нужны винтики и простейшие механизмы – лояльные, молчаливые, исполнительные – чтобы выживать и функционировать. Системе нужна безликая масса только лишь для того, чтобы самой быть нужной. Жалко не тех, кто отбывает наказание за свои преступления по приговору суда; жалко тех, кто несет службу добровольно, по трудовому договору.

Итак, деятельный человек попал за решетку. Чем заняться мятежной ищущей душе в неволе, не нарушая режима содержания с пользой своей семье и гражданскому обществу?

Я начал писать. Писать письма домой – маме и своим близким, кого мог знать и вспомнить. Пробовал что-то писать по обжалованию приговора суда (с горечью разочарования от отсутствия желаемого результата). Начал вести дневник, который со временем стал моим лучшим собеседником. Стал познавать себя, переписывая психологические, нумерологические, астрологические и иные паранаучные трактаты. Завел несколько конспектных тетрадей, собирая материал для будущей докторской диссертации. Начал писать стихи, которые мало кому нужны. Скажу больше: никому не нужны, кроме мамы и любящей девочки. Да и им-то, если честно признаться, не до стихов. Но душа просила и требовала – писать! Писать и не останавливаться! Не бросать тот труд, который наполняет жизнь смыслом, а душу – яркими эмоциями: радостью и грустью. И я начал писать тексты: дерзал на научные, на художественные и на публицистические, пробовал создавать социальные проекты. Писал-писал… а потом вспомнил один бородатый анекдот про чукчу:

Приезжает как-то чукча поступать в Горьковский литературный институт. Мечтает чукча стать писателем. На экзамене ему задают писать сочинение по Достоевскому, роман «Бесы». Чукча не знает Достоевского. Тогда просят рассказать о поэме «Мцыри». Чукча тоже не понимает о чем речь. В третий раз меняя тему, экзаменатор спрашивает абитуриента:

- Ну хоть Пушкина-то Вы читали? «Евгений Онегин» читали?
- Нет, профессор. Ни первого, ни второго не читал.
- Как же Вы хотите поступить в литературный институт и стать писателем, если ничего не читали?! – искренне удивляется профессор.
- Вот именно,  – обезоруживающе радуется чукча, – чукча хочет стать писателем. Чукча не хочет быть читателем.

Вспомнив этот древний анекдот, я добродушно рассмеялся над самим собой. И стал больше читать. Стал много читать и еще больше – размышлять над прочитанным. После года активного чтения, я вновь открыл тетрадь и вооружился ручкой.
Уединенное размышление – вот мое удовольствие. Причем, это мое увлечение может стать полезным обществу, если я своими мыслями, оформленными в идеи и социальные проекты, смогу преобразить действительность: сделать реальность чище, светлее, ярче; сделать людей вокруг и рядом более умными и образованными, более чуткими и внимательными друг к другу. И все это – ручкой и листочком; мыслью и словом… не пустым словом, но сильным и энергичным Словом.

Всегда при любых обстоятельствах, деятельный человек найдет для себя занятие. Распознает собственное призвание. В народе говорят, что тюрьма раскрывает таланты. И я верю нашему народу. Верю в то, что в неволе мы обладаем бесценным ресурсом времени, которого так сильно не хватает на свободе. В этих каменных стенах время течет иначе, повышается способность к концентрации воли и мысли, и человек раскрывает свои потенциальные силы и возможности: спорт, книги и познание самого себя открывают Путь к саморазвитию, к духовному росту, к просветлению разума, к пробуждению духа и внутренней силы. В этих стенах, покрытых «шубой», и родился дерзкий, правдолюбивый и свободомыслящий Марк Либерман: боящийся Бога и бесстрашный перед людьми.

Как бы еще нам научиться брать все самое лучшее, мудрое, светлое из самых мрачных, грязных и ошибочных ситуаций? Как бы нам научиться освобождаться дипломированными специалистами в различных сферах, докторами наук и спортивными чемпионами из темничного заточения!? И пусть тюремный срок дарит годы развития и просветления, а не отнимает нервы и силы – душевные и физические. Пусть мрак темницы освещает людям щирокий горизонт новых возможностей и открытий. Пусть заточение учит, воспитывает и направляет к свободе, а не мучит и не калечит слабовольные души, создавая из них безвольно-послушное стадо. Быть свободным – это ли не счастье?!