Когда-то я, семнадцатилетний, заплыл на море за буйки для купающихся. Осмотрелся: с одной стороны был берег с людьми, с другой – далеко в море – еще одни буи, уже для кораблей. И тут у заплывшего за одни буйки возникло желание плыть дальше. Я поплыл на большие плавающие бочки. Когда, уставший, ухватился за буй и огляделся, то моему взору открылось завораживающее зрелище – бескрайний простор морской стихии. Берега уже не было видно… Сложно описать чувство, пронизавшее все существо. Это – чувство веры в себя, веры, преодолевающей страх.

Наверное, тогда в моем подсознании поселилась мысль о том, что захватывающее зрелище, вызывающее такое чувство, открывается не боявшемуся заплывать за запретные буи. Я плыл тогда не сам, с приятелем… Спустя три года его убили, а я отбывал свой первый срок.

Бескрайний простор жизни открывается заплывшему за буи – нарушившему запрет. Рискуешь погибнуть, рискуешь быть посаженым в клетку, рискуешь, потому что знаешь: «Я Могу». «Не покидает ощущение, будто рожден для великих дел, но прозябаю в ничтожестве», – все чаще приходят на ум эти слова бальзаковского персонажа. Видно, еще не все потеряно для меня, если живет во мне такое ощущение. А не прозябнув в ничтожестве, я думаю, себя не поймешь.

Понять себя, познать – это главное, главное и самое тяжёлое в жизни человека. NOSCE TE IPSUM – познай себя – и ты познаешь вселенную. Это понимание главного пришло к людям давно. Мне это больше доходит через прозябание, через «когда на краю». Иначе как объяснить мое теперешнее место нахождения – исправительная колония максимального уровня безопасности (для особо опасных преступников). Моя опасность была оценена судьей в восемь с половиной лет лишения свободы. Находясь пятый год в камере, хочу сказать вам, что свободы меня не лишили. Между закрытым в камере и лишённым свободы есть разница. Свобода – это то, что у тебя внутри, и лишить её кто-то не может – только ты сам. Свобода беспрепятственного передвижения по планете Земля – это не главная составляющая понятия «свобода». Мудрый человек сказал, что свобода – это власть над жизнью. Свобода от страха, предрассудков, невежества, от обид, свобода от зла – делает тебя хозяином своей судьбы. Могу с уверенностью сказать, что, находясь в заключении, я начал обретать внутреннюю свободу. Такой вот получился парадокс. Чтобы обрести свободу, иногда её нужно лишиться. Если для обретения этой истинной свободы, дающей власть над жизнью, нужно на время лишиться свободы перемещения тела, – я согласен.

Уже 33 года мое тело, мой разум, моя душа являются полем борьбы между «добром» и «злом». Очень трудно бывает различить, где одно, а где другое, грань между ними тонкая, а бывает, так переплетутся, что сказав себе: «Все в мире относительно», – бросаешь попытку различать. Есть, правда, один надежный ориентир, по которому определяешь, где добро, а где зло, имя ему – Любовь. Все, что рождает, питает, возвышает Любовь, – есть добро. Все, что убивает, отнимает, топчет ее, – зло. Любовь – вот смысл жизни человека.

Страдания человека очищают, укрепляют этот смысл в душе его. Выходит, нужны человеку страдания. Быть гармоничной личностью, той, у которой импульс страстей равен инстинкту самосохранения, у меня не получается – потому что не хочется. Когда импульс страстей всегда выше – так не скучно, так скорость жизни больше и, значит, больше шансов успеть познать Истину. Гармоничные, правильные… Что-то в них есть неестественное, может быть то, что они в большинстве своём являются таковыми не по доброй воле, не осознанно, а из страха. Быть плохим непросто, для этого смелость нужна. Как тут не вспомнить слова персонажа Василия Шукшина из «Калины красной»: «Не выносил он в людях унылость, вялость ползучую. От того, может, и завела его житейская дорога так далеко в бок, что всегда, и смолоду, тянулся к людям, очерчённым резко, хоть иногда кривой линией, но – резко, определённо».

Пришло время рассказать о том, как я стал плохим. Родители мои появились на свет в крестьянских семьях и детство, прошедшее в глухих сёлах Западной Украины, было несладким. В семье отца было десять детей, сам он учился в школе через день, нужно было пасти коров и работать. Это не помешало ему после школы поступить в институт, потом в аспирантуру и стать доцентом в политехе, изобретателем СССР. Он много работал на благо семьи, я всегда гордился своим отцом. В четверг меня вызвал оперативный работник колонии и сообщил, что отец умер. Прошу у Души Мира, чтобы приняла и успокоила его душу.

Мама моя всю жизнь проработала в школах учителем русского языка и литературы. Всю жизнь трудится, не покладая рук. Рос я в семье интеллигентов, и были все предпосылки, что с меня «будет толк». В 11-ом классе меня задержали на базаре с обрезом охотничьего ружья и нунчаками. Насмотревшись боевиков, решил стать крутым. Завели уголовное дело, но благодаря связям отца его замяли. После окончания школы отец пристроил меня в институт, в котором преподавал. Проучился я там несколько месяцев и уехал, ничего никому не сказав, с приятелем и новым обрезом ружья в Одессу на поиски приключений.

Что-то есть в этом городе притягивающее… Это город с душой… Убегал я туда не раз. Учёные говорят, что жажда странствий в наших генах заложена древними предками. Вернулся спустя две недели домой грязный и голодный с твердым намерением уйти в монастырь.

Но для начала нужно было поступить в духовную семинарию, что я и сделал. Пробыл я там несколько месяцев. Помню, радостно было у меня первое время на душе и я еще больше укрепился в своем решении уйти в монастырь. Но со временем наступило прозрение – я увидел лживость церкви и её служителей. Мне стало противно находится в её лоне. Религия, церковь, которая не способствует человеку познать себя, а лишь мзду берёт за своё посредничество между человеком и Богом и вселяет страх и неуверенность в души, – не могла стать моим самовыражением. Сейчас я понимаю, что мое желание уйти в монастырь было страхом перед жизнью в миру, перед трудностями впереди, о которых мне нашёптывала интуиция.

Узнать себя, спрятавшись от жизненных невзгод в монастыре, невозможно. Лишь путём действия, путём проб и ошибок дано человеку узнать себя. Лишь дойдя до черты и переступив её, обретаешь знания о том, кто ты. Не переступив – не узнаешь… Только будучи честным с собою можно познать себя, раскрыть в себе Любовь – частицу Души Мира, душу людскую. Самый большой грех – обманывать себя.

А в монастырь я все-таки попал. Странным образом иногда сбываются наши желания. Уже четыре года живу в монастыре бернардинов, построенным в 1615 году. 350 лет монастырь использовался по своему назначению – здесь жили монахи. Энергетика, намоленная ими за столетия, благотворно влияет на души закоренелых преступников. 50 лет, как здесь располагается исправительная колония максимального уровня безопасности. Заключённых здесь человек 500, из них 300 содержатся открыто. Это значит, что они могут находиться на улице в дневное время. Около 80 осужденных находятся в секторе пожизненного лишения свободы. Оставшиеся 120 отбывают наказания в ПКП (помещение камерного типа). Я вхожу в число последних. Из камеры выпускают каждый день на один час в прогулочный дворик.

Камера представляет собой помещение 5 на 5 метров с двумя окнами. Большую часть площади занимают двухъярусные нары на восемь человек. Сейчас нас семеро. Пятеро отбывают срок за убийство при отягощающих обстоятельствах. Я не вхожу в эту пятерку, осудили меня по статье «бандитизм», как организатора и главаря банды.

Я противник убийства, особенно из корыстных побуждений. Неоправданная жестокость, изнасилование, насилие над детьми, стариками в преступном мире не приветствуется. Здесь своя иерархия: вор в законе, бродяга, мужик, козёл, обиженный. Свои правила – понятия. Преступный мир – это теневая держава со своими министрами, законами и политикой. Преступники – бунтари по своей сути, отрицающие рамки и законы, навязанные из вне, – придумали свои рамки и законы.

Мой монастырь расположен в Западной Украине в г. Сокаль Львовской области, около границы с Польшей. Когда подъезжаешь к нему, открывается одновременно пугающее и захватывающее зрелище: часовня, купол с крестом на фоне колючей проволоки и вышек с автоматчиками. Из окна моей камеры открывается прекрасный вид: дома, речка и пасущиеся коровы.

Вид из окна имеет для зэка большое значение. Понимание и умение различать что главное, а что проходящее, интуитивное ощущение сложной простоты бытия пришло ко мне здесь, в монастыре. Все дни, за исключением нечастых свиданий с родными, одинаковые – серые. Отсутствие событий, вызывающих позитивные впечатления, приводят к ощущению отсутствия жизни. День сегодняшний перестаёт быть интересным, осужденный живет либо приятными воспоминаниями из прошлого, либо мечтами о будущем. Многие зеки годы, проведенные в тюрьме, вычёркивают из жизни. Это неверно. В любой, на первый взгляд, плохой жизненной ситуации есть созидательные аспекты. Нужно только иметь желание и волю это увидеть и реализовать. Всё, что с нами происходит, – имеет смысл. Умение увидеть этот смысл – есть мудрость. Наша жизнь – это наши мысли, что мы о ней думаем, такой она и будет.

Непросто в этой карательной системе оставаться самим собой, сохранять самоуважение, особенно в общении с людьми, а если это выходит – и не изменяешь себе, приспосабливаясь к другим, в тебе признают личность и начинают уважать. Толпа утомляет людей, стремящихся быть собою, утомляет необходимость сохранять волевое усилие. Поэтому не покидает желание побыть одному, так легче быть самим собою. Ситуации, в которых вынуждаем изменять себе, возникают в заключении постоянно. Такая жизнь в условиях постоянного стресса либо закаляет и делает сильнее, либо ломает. Все зависит от количества любви в душе пребывающего за колючей проволокой. Любовь исцеляет от самой опасной болезни личности – страха; оставаться самим собой в любой жизненной ситуации.

Если не побеждать страх, он превращается в трусость. Когда есть понимание и умение находить лучшее во всем, что с тобой происходит, – страха не будет. Не победив страх – не познаешь себя, не познаешь сути вещей. Путей познания много, условий – лишь два: бесстрашие и твоё желание познать, выраженное в правильном отношении к тому, что с тобой происходит.

Когда я поступил в семинарию с намерением уйти в монастырь – я хотел познать лёгким путем. Через неполный год после ухода из семинарии я уже сидел под следствием в корпусе тюрьмы для малолетних преступников, мне было 17 лет. Душа болит за страдания, причинённые моим родителям. Четыре года назад я сам стал отцом и мне знакомо чувство родительской тревоги.

Просидев под следствием на малолетке два месяца, я вышел под подписку о невыезде. И сразу же приступил к выполнению мечты стать авторитетным и богатым, конечно же, преступным путем. Мать мне говорила, что я слишком рано стал самостоятельным, так оно и было…

В 17 лет я был главарём банды, организаторские способности замечались за мной ещё в школе, где я был главой совета класса. Жил отдельно от родителей с красивой девушкой на пять лет старше меня, был при деньгах и в золоте. Я был малолетней сволочью, но сказал бы мне кто-нибудь это тогда, – остался бы калекой.

Досье моих подвигов, собранное ментами, позволило суду впаять мне, 18-летнему, шесть лет лишения свободы. Это был мой первый срок, который я отсидел до звонка. Русский язык хоть и богатый, но подобрать слова для описания чувства 18-летнего пацана, опавшего в зону, трудно. Страх, раскаяние, злость, ненависть – это ингредиенты коктейля, который кипел тогда в моем сердце. Зигмунд Фрейд с ума сошел бы, если бы взялся анализировать моё состояние.

Первые два года в исправительной колонии города Дрогобыч были страшными. За отказ от уборки помещения барака я регулярно попадал в штрафной изолятор, где менты избивали до полусмерти. Прекратить это можно было двумя способами: взять веник в руки или дать взятку администрации, чтобы меня не трогали. Первое было унизительно, а потому неприемлемо, ну а денег у меня не было.

Персонал работников лагерей на 99% состоит тоже из преступников. Преступления у них не менее тяжкие, чем у тех, за исправление которых они получают деньги. Взяточничество, нанесение телесных повреждений, нередко заканчивающихся смертью осуждённых, доведение до суицида, служебный подлог… Большая часть персонала – хронические алкоголики. У осуждённых по закону есть права и обязанности. В действительности права нужно покупать. Вот и получается, что преступников охраняют и исправляют преступники.

Осуждённый… Слово такое придумали… А кем он осуждённый, сколько найдётся имеющих моральное право осуждать, тех, кто сам в жизни ни разу не нарушил закон. Таких нет. «Кто без греха – пусть бросит в меня камень». Известно определение человека, осуждающего других за то, что сам делает втихую – лицемер. Зона проявляет суть человеческую, находясь в постоянном тесном контакте с себе подобными, трудно носить маску. Вовремя сорванная маска благо для носившего её. А то, часто бывает, так увлечёшься игрой перед другими, что под конец начинаешь играть перед самим собой. Нет ничего хуже этого.

*   *   *

Преступник преступнику рознь. Говорить, что нет у них людского, несправедливо. Всякое обобщение ложно. Нужно подходить к каждому отдельно. Суды, решая судьбы людей, редко вникают в мотивы, побудившие человека стать «плохим», в психологию его действий. Поэтому нередки случаи, когда ограбивший спекулянта, нажившего состояние на бедах людских, и ограбивший беззащитную пенсионерку, получают одинаковые наказания. Мораль человеческая – странная штука: убьешь человека или ограбишь в мирное время – ты преступник, будь любезен получить тюремный срок; сделаешь то же самое во время войны, объявленной каким-то шизофреником в угоду своему эго, – ты герой, получай награды и почести.

Куда только не заносит ищущего правду жизни. Если живёшь, подражая другим, по трафарету идёшь, по протоптанным дорожкам, вероятность встретить её невелика. И только действуя по-своему, уникально, совершая «необдуманные поступки», шагая по путям непроторенным, сможешь повстречать эту самую правду. Вероятность встретить её больше в трущобах, а не в дворцах, в беде и в отчаянии, а не в процветании и сытости. Поэтому не бойся, жаждущий правды, поступать «необдуманно». Это для стороннего наблюдателя действия твои кажутся необдуманными. В действительности они суть твёрдой уверенности в своих силах, стремлении найти себя, желании высказать себя миру.

Страдания и радости человека относительны и зависят от исходной точки. При благополучии радость приносит лишь то, что лучше существующего. В горе, с которым человек свыкся, страдание возникает лишь в том случае, если на него обрушивается нечто ещё более тяжкое. В 30-ти метрах по коридору от моей камеры расположен корпус для осужденных пожизненно. Проходя мимо него, чувствуешь себя счастливчиком со своими восемью годами. А пожизненный заключённый считает счастливым получившего всего 15 лет… Нужно понимать, что всегда может быть хуже, чем есть, и когда приходит то «хуже», понимаешь: то, что было, – счастье. Поэтому жаловаться на жизнь не стоит. Когда возникает неудовлетворённость жизнью – вспомни безногого инвалида на паперти, мать онкобольного ребенка, всеми забытого зэка, подыхающего от туберкулёза. Тогда придёт понимание относительности понятий счастья и несчастья.

Каким-то образом отнимается у человека всё то, что он имеет и ценит. Было мне 24 года, когда я освободился, отсидев свой шестилетний срок. Встречала меня под зоной мать, которая отъездила все эти шесть лет на свидания. Ничего, кроме как быть крутым, я не умею. Приложилась к этому злость, возникающая у каждого прошедшего исправление карательной системой. И понеслось… Навёрстывание упущенного: женщины, спиртное, ночные клубы, экспроприация «честно» нажитого. Жить одним днём – этим болеет большинство молодых людей с непомерной жаждой переживаний. Вспомнились слова Пушкина: «Всё, что гибелью грозит для сердца смертного, таит неизъяснимые наслаждения». Только экстремальный образ жизни приносил мне ощущение её полноты.

Многие из тех, кто находится в местах лишения свободы, мечтают о дне окончания срока, когда они обретут долгожданную свободу. Но когда этот день наступает, то не знают, что с ней делать. Они напоминают зверей, долгое время живших в зоопарке и выпущенных из клетки. Этим людям в неволе жить лучше, только мало кто себе в этом признаётся. Все дело в том, что свобода – означает ответственность. Вот почему большинство людей боятся свободы.

Эта закономерность относится не только к заключённым. Религии, политические партии привлекательны для жаждущих переложить ответственность за свою жизнь на что-нибудь или кого-нибудь. Жизнь в рамках, по уставу, по заповедям легче и спокойнее. Слишком силён ещё в человеке стадный инстинкт. Отдай толпе свое Я, стань, как все, взамен получишь избавление от неудобств и тревоги, вызванных ответственностью.

Последние исследования показали, что человек появился в результате эволюции, продолжавшейся 6 млн. лет. Это ж какой совершенный организм должна была родить Вселенная при таком сроке беременности, как минимум – Бога. Человек и есть Бог потенциально. Нужно только поверить в эту потенцию и осуществить её. Осуществить себя Богом. Наблюдая тщетные попытки человека раскрыть в себе искру Божью, думаешь: может, родов ещё и не было и Человеку ещё предстоит родиться.

От попыток постигнуть голова идёт кругом и дух захватывает. Говорят, меньшее не может постигнуть большее, может только приникнуть, мол, листку не дано понять дерево. Может и так, но интуиция мне подсказывает, что именно в этих попытках вся суть жизни. Критерием правильности попыток являются Любовь и Свобода. Закон справедливости заложен в каждом с рождения, имя ему совесть. Несправедливые слова и действия вызывают угрызения совести, появляются вина и страх. Они убивают счастье. Выходит, что несправедливые действия уже есть наказание человеку. Хочешь быть счастливым – будь справедливым. В романе Виктора Гюго «Отверженные» есть строки: «Быть святым – исключение, быть справедливым – правило. Заблуждайтесь, падайте, грешите, но будьте справедливы». И еще: «Никогда не надо бояться ни воров, ни убийц. Это опасность внешняя, она невелика. Бояться надо самих себя. Предрассудки – вот истинные воры, пороки – вот истинные убийцы. Величайшая опасность скрывается в нас самих».