Самым важным событием в моей жизни стало рождение сына. То, что он был зачат в любви и был желанным, надеюсь, будет помогать ему в жизни. Появился он на свет, когда его отец сидел в тюрьме. Первый раз увидел его уже семимесячным уже на свидании. Чувство отцовства по своему величию может уступать только чувствам материнским. Счастливая мать, кормящая грудью ребенка, – самое великое и захватывающее зрелище! Души родителей остаются в их детях и внуках.

Привезли меня в монастырь отбывать наказание 3 февраля, по церковному календарю – это день Максима. В такие моменты жизни появляется ощущение, что не всё в твоих руках, в символичности происходящего. Когда мне было 17 лет, произошел со мной мистический случай. В компании новых знакомых во время застолья я, чтобы произвести впечатление крутого, сказал, что отсидел 6-летний срок в колонии. Когда у меня поинтересовались, где именно, ответил: «В Дрогобыче, на усиленном режиме». Выглядел я старше своих 17-ти, поэтому сказанное мною никто не подверг сомнению. Через год после этого случая суд вынес приговор: шесть лет лишения свободы, и попал я в Дрогобыч, на ту самую зону, о которой говорил ранее. И попробуй после этого не верь в силу человеческого слова и желания, способность предсказывать и предвидеть.

Мнение, что удовольствие – это всегда счастье, приводит человека в места не столь отдалённые. Счастье – не всегда удовольствие и удовольствие – не всегда счастье. Важно это понимать, иначе рискуешь за короткое удовольствие заплатить длительным несчастьем. Женщина рождает ребенка в муках, без удовольствия, и в то же время – это самый счастливый момент в её жизни. Стремясь получить удовольствие, необходимо задаться вопросом: сделает ли это меня счастливым?

Неоднозначность в жизни, противоречивость её явлений наводят на мысль, что истину необходимо искать не только в тонах, но и в оттенках, сомнение часто её верный спутник. Мой 4-летний сын любит складывать пазлы, счастье наблюдать это зрелище выпадает мне раз в полгода на свидании длительностью трое суток. Познание истины мне сильно напоминает игру в пазлы. Каждый день сознательной жизни, каждый её осмысленный миг – это пазл, элемент общей картины под названием Правда. Складывать эти вселенские пазлы необходимо с любовью в сердце – иначе будут рассыпаться… Чем ровнее поверхность, на которой складываешь, тем удобнее. Поверхность – это дорога жизни, которую ты выбрал, чем она извилистее и ухабистее – тем сложнее складывать. А, бывает, так тряхнёт, что рассыпается то, что уже сложено.

Главное, чтобы не пропало желание складывать. А то ведь не мало таких, которые никогда даже не брали в руки эти пазлы жизни и не пытались сложить, или взяли, попробовали и закинули как ненужное и неинтересное. Серое вещество в голове атрофируется настолько, что и мысли сложить, понять, познать не возникает, а сама голова для того, чтобы ею кушать, – таких много среди осуждённых. В широком ассортименте человеку предлагаются уже готовые, сложенные кем-то пазлы: религии, учения, понятия – шаблоны, по которых можно жить, особо не напрягаясь. Складывание своих пазлов не всегда удовольствие, но всегда счастье. Довод быть счастливым есть всегда, даже в тюрьме, умение увидеть этот повод – есть мудрость.

Верность аксиомы «знание – сила» понял давно, понял, что знание сделает меня сильнее. Стремление к знанию здесь, в карательной системе не приветствуется, грамотных зэков администрация не любит. Незнающими легче управлять, им легче внушать, что прав нет, а только одни обязанности. Неграмотный и слабый эффективно отстаивать себя не сможет. Моё стремление к знанию и желание добавить свежести в спёртый воздух заключения помогло мне, находящемуся в камере, поступить на учебу в два университета. Благо есть дистанционная форма обучения. В истории этих вузов не было еще таких студентов – особо опасных рецидивистов. Мое желание доказать себе «Я Могу» поддержала супруга и с её помощью задуманное осуществилось. Изучал специальности «право» и «практическая психология». Учение о душе человека всегда притягивало меня. Уверен, что психология и философия – основы всех знаний. Сейчас занимаюсь самообразованием, необходимую литературу мне передают. К разговору о роли книг в жизни заключённого я еще вернусь. Правило «ни дня без строчки» придётся отложить на три дня, завтра иду на свидание с супругой и сыном, буду лечить душу.

*   *   *

Возвращение в камеру после свидания с родными – печальное событие, особенно тяжёло первые сутки. Снова круглосуточно вынужден смотреть на эти утомлённые жизнью лица. Кто-то подметил, что совместное проживание не сближает, а разделяет людей, имелась в виду супружеская жизнь. Эта закономерность как нельзя лучше подходит к камерной жизни в зонах. Рано или поздно каждый из сокамерников начинает тебя раздражать, и это не потому, что сокамерники плохие. У личности есть постоянная потребность побыть одному, жизнь в камере такой возможности лишает. Поэтому начинаешь раздражаться на тех, кто делает твоё одиночество невозможным. Также причиной несближения является тот факт, что при каждодневном плотном контакте проявляется много негативных черт характера людей. Закон проекции здесь запускается на всю мощность: переносишь на других ту часть себя, которую боишься осознавать и осуждаешь её в других.

Поэтому в тюрьме очень важно умение видеть в людях хорошее. Поверьте, есть его немало и в самых закоренелых преступниках. Обстановка неприязни, царящая в карательной системе, мало способствует раскрытию лучшего в человеке. Учреждения, названные «исправительными», на деле таковыми не являются, наказание – это вся их функция. Причем само лишение свободы человека считается недостаточным основанием. Получай бонус в виде избиений, лишения медицинской помощи, тепла, света, нормальной воды и пищи. Не потерять смысла своего существования – главная и самая трудная задача осуждённого. Зона – это витрина пороков общества, концентрат его «зла». Зона – государство в миниатюре, и чем хуже государство – тем страшнее его миниатюра.

Как известно, рыба гниёт с головы. И когда в теленовостях я слышу, как врачи продают людям лекарства от несуществующих болезней, как властьимущие разворовывают деньги для лечения детей и стариков, как матери бросают новорожденных детей и их дети отказываются от родителей, – у меня, преступника, сердце обливается кровью. «Я преступник, я сделал людям много зла», – повтори за мной эти слова, добропорядочный гражданин. Ах, да, я забыл: не пойман – не вор, презумпция невинности вместо совести. Но тогда хоть не судите других за то, что делаете сами, а то аж тошнит от вашего лицемерия. Урон, нанесённый обществу моими преступлениями, ничтожно мал по сравнению с уроном, наносимым действиями недобросовестного властьимущего. Только в отличие от чиновника я честен перед самим собой, не выдаю себя за белого и пушистого.

Человеку с первых лет его жизни общество прививает шизу «общее благо». Шаблоны наслаиваются на человеке так, что под ними уже не видно его сути. Этот процесс наслаивания длится лет до 30-ти, после, если человек не дурак, у него начинается просветление в голове, появляется смутное представление о том, что есть истина, появляется непереносимость лжи мира. Появляется острая жажда познания смысла своего существования. Утолить эту жажду получается лишь у тех, кто не ищет легких путей, не боится подойти к краю обрыва и заглянуть в чёрную бездну себя. Вот и выходит, что первую половину своей жизни человек впитывает в себя, словно губка, «благо» общества. И только у изрядно отравившегося этим благом возникает рвотный рефлекс и аллергия на все готовые схемы и способы жизни. И уже вторая часть жизни уходит на избавление от впитанного в первой её части. В процессе этого избавления неизбежны ошибки, за которые толпа жестоко спрашивает и говорит: «Ты – преступник». Но не преступив – не поймёшь себя, не станешь самим собою, а будешь одним из многих, как все.

Тюрьма – не самое страшное. Переживание человеком чувства бессмысленности своей жизни – это ад. Острое нежелание переживать это чувство часто приводит в тюрьму. Попытки вырвать разум из тюрьмы предрассудков закончились для меня другой тюрьмой, менее страшной, чем первая. Большинство людей не нарушают законы лишь из страха перед наказанием. То есть, являются потенциальными преступниками. И только пример таких, как я, посаженных за колючую проволоку, останавливает их от противозаконных действий.

Настоящих сознательных преступников мало даже среди зэков. Большинство – преступники из слабости, а не из силы, свободолюбивой силы, не нуждающейся в контроле и власти над собой. Эта сила не боится ответственности самой решать, создавать свои законы. Власть, замечающая соринку в твоём глазе и не видя при этом бревна в своём, раздражает своей несправедливостью, провоцирует на бунт. Единственная власть, которой я готов безоговорочно подчиняться – власть Любви.

Основные эмоционально-негативные психологические состояния человека – тревога, враждебность, депрессия – являются постоянными спутниками заключённых. Только постоянные тренировки силы духа чтением литературы, занятием спорта, здоровым мышлением помогают держать этих спутников на дистанции. В этой системе очень важно видеть, создавать перспективу своей жизни; для этого необходимо ставить цель и выполнять задачи для её осуществления.

Многие узники страдают от бесперспективности своей жизни. Эмоциональные проблемы вызывают не сами события, а их оценка. У животных формула существования простая: стимул → реакция. У человека в процессе эволюции появилось промежуточное звено – система убеждений. Поэтому то, как индивид интерпретирует события, рождает эмоции. Не мало есть двуногих, которые живут по схеме животных, элемент формулы «система убеждений», доставляющий лишние хлопоты, отсутствует. Также бывает, что неверная система убеждений доставляет больше проблем человеку, чем полное её отсутствие. Критерием оценки правильности промежуточного звена является Любовь, её количество определяет ценность этих убеждений.

Непонимание или ложное понимание ценностей часто приводит на нары. Вселенная как бы даёт шанс, для многих последний, даёт время для осознания истинных ценностей. К сожалению, шанс этот используют немногие. Употребление наркотиков и доказывание друг другу своей «крутизны» и авторитетности – то, на что тратятся годы жизни большинства осужденных. Наркоман – это слабый человек, убегающий от осознания действительности посредством психостимуляторов. Большинство зоновских «авторитетов» – наркоманы, то есть слабые люди. Авторитетны они лишь для более слабых, для толпы. Человек в толпе становится слабым, толпа норовит отобрать у него индивидуальность, сделать «одним из».

Этот феномен сильно выражен в заключении, здесь некуда спрятаться от толпы, поэтому существует большой риск заразиться страшной болезнью – серостью. Безответственность, трусость, лицемерие, кровожадность, лживость и самообман – симптомы этой болезни. За те 11 лет, что провёл я в заключении, у меня выработался иммунитет к этой болезни. Массе не удалось вынудить меня говорить «мы» вместо «я». Задача карательной системы – деформировать личность, оболванить, сделать удобным. Задача личности – не деформироваться и иметь смелость поступать по-своему, чтобы не потерять самоуважения.

Преступник – преступивший, нарушивший закон. Сколько несправедливости и зла было и будет содеяно именем этого закона. Закон – понятие относительное. Сегодня валютные операции, совершаемые частными лицами, законное занятие, а 50 лет назад за такое занятие законно расстреливали. Таких примеров уйма. Выходит, закон не может быть критерием правильности поступков человека. Признание той или иной деятельности законной еще не делает ее нравственной, поскольку и сам закон может оцениваться общественном сознании как безнравственный. Выходит, нравственность, мораль общества – критерий правильности действий? Но и тут та же ситуация, что и с законами, та же относительность. То, что морально и нравственно в одной державе – аморально в соседней. Так где же тот критерий истинности, маяк, на который человеку ориентироваться? Имя этому маяку – справедливость. Справедливо грабить чиновника-взяточника, а грабить грабившего на вполне законных основаниях детей, больных, стариков? Справедливо – но преступно. Выходит, преступления бывают справедливыми, а преступники – благородными. Не много таких…