Так потянулись мои тридцать суток в ИВС. Я искренне верил, что отсижу их и меня отпустят домой. Ведь всему тому, что мне вменялось не было ни единого доказательства. Как я заблуждался. Оказывается не обязательно иметь доказательства, можно предъявить обвинение и не имея их. Как и было в моём случае.
На следующий день я получил передачку с вещами и продуктами от жены. И что удивительно, бельё и продукты были как раз то, что надо в моём положении. А стоило ли удивлятся? В первой же очереди на передачу такие-же «декабристки» разложили ей всё по полочкам, что и для чего надо. Даже мне некурящему, жена послала сигареты. Пригодится. Здесь всё пригодится. Отоспавшись, хорошенько перекусив, я лёг на нары и стал размышлять, а чем собственно говоря не жизнь: поел, попил и на бок. Да ещё рядом ребята молодые дурачатся, что- то смешное рассказывают. Вот ещё бы знать за что тебя посадили, вообще отлично всё было бы. Но оглядевшись вокруг понимаешь , что не всем весело в хате. Вот замечаешь, сидит парень и о чём-то сильно задумался, возможно, он уже там на суде... Видно, что сидит давно, скоро суд, а там наверняка зона. Видно по одежде, готовился на зону. Так в раздумьях и размышлениях проходит пять дней. Все кто были в этой хате разъезжаются либо на этап, либо в другую хату. В этой будет дезинфекция. Я попадаю в маленькую напротив, там и места мало и удобств не очень. Новые лица, новые знакомые, новые невиновные. Ну, не встречал я таких, которые бы сказали: «да я виновен, поделом мне». Даже самые "тяжеловесы" находят себе оправдание. Вот в этой маленькой хате мне и пришлось досиживать остаток президентского срока, конечно, люди менялись, «заезжали» , уезжали на этап, на суд, а я оставался, без движения. Свободного времени у нас был много и мы пытались его разнообразить, кто как мог. В каждой хате, на нарах вы без труда найдёте вычерченные поля для игры в шашки, шахматы, нарды. А уж сделать фишки и кубики из хлеба это уже классика жанра. Я был не любитель играть, а вот другие арестанты с большим интересом и подолгу играли. Хотя с освещением там было не очень, но все равно, одна лампочка над дверью давала очень приличный свет. И я читал. С каждой передачкой мне передавали книги, и я читал ночи напролёт. К своему стыду признаюсь, что, будучи на воле, я не мог себе позволить так много читать.
Однажды к нам в хату заехал пожилой мужичок. Одежда неважная, чуть ли не бомж. Разговорились, покурили, и поведал он нам такую историю. Приехал он из области к племяннику погостить. И, прогуливаясь по одному из вещевых рынков, стал невольным свидетелем, как двое пацанов вырвали сумочку у женщины и побежали. У старика дрогнули нервы и, когда народ закричал «держите вора», он тоже дал дёру. Его задержали. Но потерпевшая его не опознала и уверенно заявила, что там были молодые. И вот, когда приходит время выпускать его, ему предъявляют, что он находится в розыске, за совершение ряда преступлений в разных районах области. Оказывается, он неоднократно судим. И, что самое обидное, к делу, по которому его задержали, не имел никакого отношения. Скорее всего, этому старику дадут срок. Таких историй можно рассказать великое множество. Сколько людей столько и сюжетов. Есть откровенно жестокие, есть смешные. Преступность так же многолика, как и сама жизнь. Но, так или иначе, жизнь продолжается и в следственном изоляторе. Об условиях жизни, в плане быта, стоит рассказать отдельно. В ИВС все содержатся вместе, независимо от режима содержания. В хате могут встретиться и ранее судимые с новичками, молодые и старые, есть уже осужденные и ещё подозреваемые. Вот только подельника своего никогда не встретишь в одной камере. За этим следят строго. Хотя, я думаю, такие случаи бывали, что по запарке подельников кидали в одну хату. В хате на ИВС не найдёшь розетки чтобы вскипятить себе воды. Воду приносят в вёдрах, два раза в день, а кормят один раз в обед. Пища грубая, но есть можно. Очень выручают передачки с воли, если есть кому передавать. Мне случалось попадать в такие хаты, где был избыток продуктов, даже в другие хаты передавали, поддержать других арестантов. А были и такие времена, когда только черный хлеб и вода кипячёная. Ну, ещё бульонные кубики, их всегда в каждой хате было навалом. Часы в камере не полагалось иметь, поэтому время мы узнавали по радио которое, как я уже говорил, постоянно играло в коридоре. По субботам и воскресеньям водили в душ. По двое из одной камеры на один кран. Когда после душа заходишь в камеру, очень чётко видна эта грань, между волей и неволей. Чистый, свежий, опять в эту духоту и полумрак. Очень большой контраст.