Опять встал вопрос, кто будет ответственным за "положение" в корпусе. Из опыта борьбы с "беспределом" Рамиза все прониклись симпатией к Д. из 132-й камеры и со всех сторон советовали ему занять это место. Аналогичное предложение пришло и от "старших братьев". Однако Д. не уступил давлению, заявив, что он "слишком стар для этого" (ему было за 40 лет) и что с этим делом лучше справится молодой.
Как видно из вышеприведенных примеров, "обшаглыг" был достаточно рискованной затеей, где в результате интриг "мутильщиков" можно было запросто потерять свой авторитет. Да и опасная для репутации "общака" ситуация "голяка", т.е. отсутствия или скудности "грева", в условиях изолированного корпуса смертников была вполне реальна. Поэтому авторитетные заключенные вроде Курбаши, Д. или Кямала киши никогда бы не согласились на этот пост. В лучшем случае они могли составить компанию "чистому пацану", закулисно руководя им и в качестве "положенцев" пользуясь своим особым паем из "грева"...
Выбор пал на некоего ленкоранца Эльмана из камеры №119, который впоследствии перебрался в камеру №130. Несмотря свою молодость, он уже побывал "общаком" первого корпуса Баиловской тюрьмы, где он сидел во время следствия, и это все знали. Он был одним из немногих, кто из принципиальных соображений (будучи к тому же земляком) до конца поддерживал Рамиза. Однако в конце концов и он убедился, что на деле Рамиз является "мутильщиком" и прикрытием "беспредела". Точку в его сомнениях поставило изнасилование Рамизом бедняги Мубариза.
От "старших братьев" вскоре пришло "добро". Однако неугомонный Рамиз и тут не успокоился. Подойдя к кормушке, он объявил на весь корпус, что якобы у Эльмана были какие-то "грехи" во время отсидки в первом корпусе тюрьмы, а посему он не должен вмешиваться в жизнь корпуса до окончания "разборки", так как для "общаглыга" необходим "чистый парень". По вечерам в коридоре "пятого корпуса" раздавались жаркие дебаты, в ходе которых одни поддерживали Рамиза, другие Эльмана. Заключенные по аналогии с волей называли эти споры "заседаниями Милли Меджлиса" [10].
Вновь обратились к "старшим братьям", и очень быстро об Эльмане пришел положительный отзыв. Эльман был утвержден "общаком" и следующий "воровской грев" был сдан в 119-ю камеру.
Накануне Мубариз, не перенеся душевных страданий, все же смог покончить с собой. Кямал-киши, в камере у которого это произошло, очень переживал. Когда "обшаглыг" все-таки был отнят у Рамиза, он написал в 130-ю камеру свое "завещание", где с удовлетворением отмечал, что "наконец-то может спокойно покинуть этот мир". В качестве своей последней просьбы он завещал, чтобы "кровь Мубариза не осталась неотмщенной. Рамиз должен умереть!" Рамизу был фактически подписан смертный приговор, так как его поведение не оставляло никакого места для положенный в таких случаях "разборки". Многие заключенные послали Рамизу свой вызов: "До первой встречи!"
О подлинном качестве таких демонстративных "вызовов" стоит отметить, что Рамиз, на котором в Гобустане действительно поставили "крест", с тех пор неоднократно попадал в одну камеру или карцер с разными бывшими смертниками. И каждый раз переубеждал их, находя доводы в свое оправдание, так что убийцы нескольких людей пасовали перед твердым характером ленкоранца...
Несмотря на резко выросшее количество заключенных "пятого корпуса", Эльман обеспечивал порядок и исправно обеспечивал снабжение "гревом". Саладдин уже не справлялся с его перетаскиванием и привлекал к переноске мешков двух заключенных из хозяйственной обслуги ("шнырей"). Отдельно вручались "сопроводиловка" и деньги. Последние позволяли вызывать для больных заключенных врачей, а также закупать лекарства и запрещенные в тюремном обиходе вещи, например, провода, электролампочки, электроспирали, наркотические таблетки, анашу. За 50 долларов предлагали даже нож с фиксатором.
В "общаковую хату" со своими нуждами мог обратиться любой заключенный, который мог рассчитывать, что получит оттуда кусок мыла, нижнюю одежду или книгу. Даже "петухи", которым в уголовном мире было отведено свое место, могли на что-то рассчитывать. Единственно, на кого единогласно "положили крест", это были заключенные из бывшей "общаковой хаты" №123. Решили, что им "воровской грев" не положен.
Что касается личных качеств Эльмана, то о них есть скупые и неоднозначные отзывы, в основном связанные с побегом. Стоит упомянуть два случая, когда благодаря его позиции чуть не погибли его товарищи.
В соседней с "общаковой хатой" камере №131 в 1994 г. все время шла "разборка" между некими Гейдаром и Акифом. Когда однажды Акиф ночью сильно порезал спящего Гейдара и тот уже терял сознание от потери крови, Эльман начал уговаривать заключенных не делать этого. Он боялся, что вызов мог бы закончиться общим обыском ("шмоном"), и пришлось бы расстаться с многими вещами, незаконно хранившимися в камерах, да и обнаружить следы подготовки к побегу. Вскоре Акифа в связи с этой "разборкой" перевели в другую камеру, чего, похоже, не желавший участвовать в побеге зек и добивался.
Другая невероятная история связана с подготовкой побега 1 октября 1994 г., в котором Эльман принял самое активное участие. Когда вдруг перед самым побегом тяжело заболел один из сокамерников - Игорь, Эльман испугался, что тот вызовет врача и раскроется подготовка к побегу, и якобы предложил задушить его во сне [11].
Да и во время самого побега он повел себя не лучшим образом. Заявив, что в подкопе есть еще работа, он первым сбежал из тюрьмы, не только обеспечив себе отрыв от остальных (те целый час ждали его сигнала), но и поставив их в опасность разоблачения, если бы за это время подкоп обнаружила внешняя охрана.
Эльмана поймали в доме его любимой. Пока вели в "пятый корпус", обрили один ус, завязали на голову женский платок и, сев на него верхом, заставили бежать по тюрьме до корпуса, куда его ввели со словами: "Невесту привели!" под исполняемую надзирателями свадебную мелодию "вагзаллы". Поместили в камеру №118. Бывший тогда старшиной Саладдин упрекал "общака" в обманутой им "дружбе". А при Кахине поверженного "общака" избивали каждый день, укоряя в том, что он "убежал, оставив корпус без головы – капитан должен покидать корабль последним!"
Особенно зверски бил Эльмана "шмонщик" Валех, про которого говорили, что он с какой-то стороны является родственником Рамиза. Возможно, такой была месть бывшего "общака". От избиений Эльман сильно заболел и скончался 5 марта 1995 года.
Доводилось слышать мнение, что "обшаглыг" после смерти Эльмана опять вернулся к Рамизу, который смотрел за ним в 1995-1998 гг. Правда, это звучит маловероятно после произошедшей с Рамизом "разборки", наложенного "креста" и в свете событий после побега, когда в корпус вообще не поступало "грева". Как выразился один бывший смертник, "с конца 1994 г. в корпусе смерти никаких "блатных" явлений как "общак", "фитва" и пр. не было. Общаком стал Шариков - Маленький Чикатило". В 1995-1997 гг. Шариков несколько раз по праздникам организовывал небольшие "гревы". Рамиз пару раз в 1995-96 гг. организовал "левый грев", в обход вездесущего старшины, но оба раза "суки" вовремя проинформировали Шарикова, и "грев" был "запалён".
Другие говорят, что вместо "общака" в 1996 г. в корпусе появился "аксакал" (старейшина) в лице политзаключенного, бывшего министра Мюзамиля Абдуллаева. За счет личных средств этого тюремного "буржуя" производился ремонт корпуса, шел "грев" в некоторые из камер, "подкармливались" старшина и надзиратели – словом, выполнялась работа "положенцев".
Третьи утверждают, что вместо единого для всего корпуса "общака" в каждой камере появились свои вожаки. Причем необязательно из числа профессиональных уголовников, но даже из "погонников". Часто такую камеру называли не по номеру, а по имени "вожака", например, "Федина хата". Обитатели камеры могли меняться, но "вожак" свою камеру не покидал. Он делал это только тогда, когда кто-то его "подсиживал" и "вожак" проигрывал в борьбе за лидерство. А методов при этом не особенно выбирали – могли задушить во сне, зарезать, покалечить. По выражению одного из бывших смертников, который сам был лидером в свое камере, "это все равно, что быть вожаком голодной волчьей стаи. Даже спать надо морда к морде, не то загрызут и съедят!"
Однако совершенно достоверно, что после побега условия содержания сильно ужесточились и "пятый корпус" стал "красным" – все проблемы заключенных решала администрация ("менты").

[10] Описываемые события относятся к январю 1994 г.
[11] Некоторые из бывших смертников, включая выживших "побегушников", эту историю опровергают, считая это фантазией Игоря.