Рамиз же, став общаком в 1992 г., "правил" достаточно долго, до начала января 1994 г. Этот период ветераны "пятого корпуса" вспоминают ностальгически. "Положение" постоянно улучшалось. Все камеры были обеспечены самодельными электропечами из спиралей. Свидания и передачи происходили регулярно. При Рамизе свидания наконец получили те, кто мечтал об этом долгими месяцами [5]. Если это были состоятельные заключенные, то со свиданий они приносили деньги, поступавшие в "общий котёл". Деньги распределялись по всем камерам. "Грев" начал поступать еженедельно, и несостоятельные или одинокие заключенные получали из него постоянную помощь, снабжаясь предметами первой необходимости. Ни у кого не было недостатка в чае и сахаре.
Однако всеобщая признательность Рамизу сыграла с ним плохую шутку. Он начал задаваться, считая себя исключительным и непогрешимым, "идеалистом". Если кто-то начинал при нем хвастаться своими заслугами в уголовном мире, это его злило.
"Идеалист" иногда насаждал "понятки" буквально на пороге смерти. Вот как описывает один из таких жутких случаев смертник-очевидец:
"У содержащего в 119-ой камере Салмана Фарманова были противоречивые отношения с Рамизом, который являлся, как говорят на криминальном жаргоне, смотрителем общака. Рамиз объявил по корпусу, что Салман "фуфлошник". Обычно в уголовном мире объявляли "фуфлошником" [6] человека, не сдержавшего данное слово или же вовремя не отдавшего карточный долг. Такого типа арестанты не участвовали в общих разговорах, им указывали на их место. Короче, эти люди становились обезличенными.
Не выдержав оскорблений, Салман ночью перерезал себе вены и от кровотечения потерял сознание. Лежащий на нижней койке (в 119-ой камере койки двухярусные) арестант проснулся от капавшей на него крови и сразу вызвал помощь. Через 3 дня, после оказания ему медицинской помощи, он пришел в сознание. После этого случая Салмана перевели в 125-ю камеру [7].
В день исполнения его приговора, т.е. 20 февраля 1993 года (последнее приведение в исполнение смертного приговора в Республике), когда Салмана вывели из камеры и проводили по корпусу, он громко окликнул Рамиза, даже стукнул ногой в его дверь, и во весь голос обрушился на него с нецензурной бранью. Разозлившись, Рамиз вызвал старшину корпуса Саладдина и сказал, что бы Салману одну пулю пустили в анальное отверстие, при этом обещав Саладдину крупную сумму денег. Из подвала была слышна пара выстрелов.
После исполнения приговора, старшина Саладдин, открыв "кормушку" 123-й камеры, сказал Рамизу, что его просьба исполнена и последняя пуля была выпущена в Салмана сзади. Довольный Рамиз, протянув Саладдину две тысячи рублей (в 1993 году рубль был еще ценен), во весь голос крикнул: "Молодцы, идите, все вместе ешьте, пейте и кайфуйте". Это диалог слышали все заключенные, содержавшиеся в то время в корпусе".
Напомню, что в тот день, помимо Салмана, были жестоко убиты еще двое человек, прямо в камере, что вызвало протест всего корпуса. А Рамиз дал палачам деньги на "кайф".
При всей бесчеловечности, жестокости этой сцены она имела свою внутреннюю логику. Ставший "общаком" Рамиз всячески старался укрепить свой авторитет и показать себя ревнителем уголовных традиций. Будучи главным толкователем "поняток", он фактически обрек Салмана на неминуемое изнасилование. Тот смог уйти от предназначенного ему "наказания", пусть даже и таким страшным путем. Обрадованный, что умирает "неопортаченным", он решил напоследок унизить "общака" и обругал его. Тот же решил отомстить любой ценой, на что указывает и характер его поручения Саладдину (пуля выпущена в "фуфло" "фуфлошника").
Выполнил ли Саладдин на самом деле бесчеловечный заказ "общака"? Очевидцы свидетельствуют, что старшина питал к Салману уважение и даже, приглашая выйти из камеры, уважительно обратился к нему "бей", т.е. "господин". Кроме того, пара выстрелов, которые произвели в Салмана, явно были обычные выстрел в затылок и контрольный. Так что не исключено, что просьба Рамиза была проигнорирована – ведь проследить за ее исполнением никто не мог, а была возможность заработать солидную сумму денег. Как бы то ни было, диалог между Рамизом и Саладдином явно был расчитан на публику как доказательство всемогущества "общака" и неизбежности выполнения "поняток".
Свидетели рассказывают, что, войдя в роль вершителя судеб заключенных, Рамиз приобрел привычку выносить провинившимся смертный приговор – "фитва". Выносить смертные приговоры в корпусе смерти, будучи таким же смертником, как и все остальные, и тем самым как бы "возвысившись" до положения тех палачей, кто их охранял и расстреливал - что может быть более извращенным?..
А в другом случае Рамиз и вовсе проявил себя "беспредельщиком". В один из дней содержавшегося в его "общаковой" камере заключенного по имени Мубариз неожиданно перевели в камеру №128. Обычно такие перемещения были связаны с неразрешенными жестокими конфликтами между заключенными ("разбоками") и по меньшей мере должны были согласовываться с заключенными из той камеры, в которую заключенного переводили. В этом же случае Рамиз ни с кем не посоветовался. А на недоуменные вопросы отвечал, что Мубариз, мол, сам решил покинуть камеру №123.
Через несколько дней корпус привлек шум "разборки" в 128-й камере. Сидевший в ней старый авторитетный заключенный по имени Кямал подошел к кормушке и огласил сенсационную новость. По его словам, Мубариз уже два дня пытался покончить с собой, хватаясь за оголенные провода. Объясняя причину, он заявил, что в 123-й камере его, связав по рукам и ногам, изнасиловали. В этой связи Кямал-киши вызвал к "кормушке" Рамиза и дав резко негативную оценку его действиям, заявил, что тот ответит за свой "беспредел". Все были в шоке.
Уже потом кто-то говорил, что Мубариз якобы пришел в корпус "петухом" и скрывал это. Другие считали, что он заслужил изнасилование в качестве наказания за какой-то недостойный поступок, например, изнасилование с убийством. Третьи заявляли, что его никто вовсе не насиловал. Но ни у кого не было весомых оснований для таких умозаключений (а впоследствии, в 1994 г., двое из трех сокамерников Мубариза умерли). Единственное, что было известно, что парня неожиданно, без официальной причины изгнали из камеры и что тот пытался покончить с собой. Если бы он был бы разоблачен как тайный "петух", его, наоборот, бы ославили на весь корпус. Так что, скорее всего, Кямал-киши был прав. Старик взял себе за привычку трижды в день - с утра, в полдень и вечером от души ругать Рамиза. Это было началом конца "общака".
К тому моменту Рамиз своей заносчивостью и неоднозначными поступками уже успел восстановить против себя весь корпус. Чувствуя это, он начал собирать компрометирующие сведения о других "авторитетах" корпуса – своих потенциальных конкурентов, и в результате потерял и их поддержку. Перестали уважать Рамиза также надзиратели. Так что история с Мубаризом была уже последней каплей. Заключенные прервали с "общаковой хатой" всякое общение и поставили об этом в известность "старших братьев". Передаваемый из "общаковой" камеры "грев" никто не принимал, тем самым выражая неприязнь к Рамизу.
[5] В принципе, свидания и передачи всем осужденным в Баиловской тюрьме полагались раз в месяц. Однако на деле это правило для смертников соблюдалось крайне неаккуратно.
[6] От слово «фуфло» - зад. Подразумевается, что тот, кто не может оплатить карточный долг, «играл на фуфло» и должен расплатиться своим задом, т.е. быть «опущен».
[7] Таким образом было принято разъединять заключенных с прерванным конфликтом («разборкой»).