Несмотря на расхожую поговорку «Для кого тюрьма, для кого мать родна», очень мало кто из заключенных действительно считает тюрьму своим родным домом и рвется в нее обратно, поеживаясь от неуютной свободной жизни. Даже в Америке люди остро реагируют на ограничение их свободы, приукрашенное тюремными стадионами и цветными телевизорами. Поэтому во всех странах находятся горячие головы, которые решаются на побег – как говорят заключенные, «уходят в рывок». Каждый раз это становится сенсацией и шоком для общества, казалось бы, надежно загнавшего своих блудных сыновей за железную решетку.
И вдруг осенью 1994 г. с интервалом в десять дней произошло два сенсационных побега заключенных.
21 сентября 1994 г. четверо заключенных, трое из них - политических, спокойно исчезли из хорошо охраняемого следственного изолятора, расположенного на последнем, седьмом этаже Министерства национальной безопасности, откуда никогда и никто ни до, не после не убегал. По версии следствия, побег был санкционирован и поддержан «сверху».
По иронии судьбы, спустя некоторое время организаторы и участники этого побега встретились в очереди на расстрел. Двое участников первого побега – Рагим Газиев и Альакрам Гумматов, а также якобы организовавшие их побег премьер-министр Сурет Гусейнов и министр национальной безопасности Нариман Имранов стали соседями по «пятому корпусу».
Затем, в ночь на 1 октября 1994 г., сразу 10 заключенных убежали из корпуса смертников. Из этой тюрьмы убегали всего один раз, в царское время – это был будущий кремлевский диктатор Сталин, а из корпуса смертников убежать всегда было труднее. Причем, в отличие от побега из МНБ, ставшего результатом политических интриг, это была попытка простых, никому не известных зеков вырваться из могилы, в которую их заживо погребли приговор суда и неисполнение расстрелов с приходом к власти президента Гейдара Алиева.
Сама история история побега из «пятого корпуса» во многом оставалась неясной до самого последнего времени, а кое-какие вопросы остаются непроясненными и нынче. И не в последнюю очередь из-за той неоправданной завесы секретности, которой до сих пор окружено это неказистое здание. Почему, спрашивается, мы знаем о побеге Сталина из Баиловской тюрьмы больше, чем о совсем недавнем «рывке», часть участников которого жива до сих пор?
Поэтому историю побега, как мозаику, пришлось склеивать из свидетельств многих людей: из разговора с бывшими смертниками-армянами, бывшими и нынешними сотрудниками Баиловской тюрьмы, микроскопических, пожелтевших от времени тюремных «ксив».
